$еребристый водолей, зато вполне логично! ч)))
А ещё интересно было бы посмотреть на разумного Слейпнира, который не умел бы превращаться в человека. Я вот вижу нечто подобное:

- Вот змеево семя, - беззлобно пробурчал Один. - Весь в папочку пошёл, презрительно ржёт да высокомерно фыркает!
- Кхм! - громко кашлянули сзади.
- О... Прости, Тор, - Один старательно не смотрел на разозлённого сына.

- Как ты мог! - Локи видимо тренировался на досуге, потому что в этот раз его голос уже трудно было отличить от визжания пилы. - Я! Рожал сына тебе! В муках рожал! А ты?!
- А что я?! - уязвлённо вскинулся Тор.
- А ты! - прошипел Локи, - ты! Же-ре-бец!
По дружине прокатились смешки. Тор побагровел.

Слейпнир фыркнул и притопнул. Служанка спешно перевернула страницу книги и вернулась к расчёсыванию гривы.

- Локи прислал подарок своему сыну! - крикнула Фрейя. - Уздечку, чтобы Слейпнир мог говорить!
- Как-то это мне не нравится, - вздохнул Один.

Примечания.
1. Асгард – Мидгард - Хель.
Грубо говоря, аналогия с раем, нашим миром и адом. В Асгарде живут Асы (боги) + некоторые ваны, но это уже другая история. В Мидгарде живем мы. В Хельхейме живет великанша Хель, томится Бальдур, и мертвые ждут Рагнарека.
Кроме этой основной цепочки, есть и другие миры: Ванахейм - где живут ваны, хтонические божества, которых асы перебороли. Фрейя - ван. Альфхейм - эльфляндия. Йотунхейм - мир ледяных великанов, которые с асами на ножах. Мунспельхейм - мир огненных великанов. Свартальфахейм - мир цвергов, гномов и дварфов. Нибльхейм- тоже чей-то мир, забыла чей.
Йотунхейм считался самым таким дьявольским злом, оттуда перли ледяные великаны, которых Тор обещался уничтожить, как Иисус например, обещался уничтожить злых людей. Вы встречали хоть одного ледяного великана? Вот то-то же.

2. Йотун - ледяной же великан. Здоровый, синий, холодный.
По Эдде Локи был сын великана и некой Лавейи, которая была хз кто. В Марвеле не только рыжий глумливый Локи стал черноволосой Офелией, но и маму его превратили в папу Лафея. Папа колоритный, так что его я и взяла. В Эдде (и в кино) Один забрал Локи в Асгард в детстве, поэтому Локи выглядит как Том Хиддлстон, бгг.

3. Хеймдалль, Биврест - Биврест это радужный мост, радуга, то бишь. Соединяет наш мир с Асгардом и внезапно лепреконами. Йотуны пытались туда (не к лепреконам) забраться, поэтому Один поставил стражу - своего сына Хеймдалля. Он (не Один, а сын) никогда не спит и все видит. Да, именно все, читатель. И даже видел, что ты делал вчера вечером в ванне своими шаловливыми руками.
Хеймдалль золотозубый. В фильме его почему-то сделали негром (ох, Один, Один), и у него золотые глаза. Я подозреваю, что негра с золотыми зубами все путали бы с 50центом.

4. Мьельнир - молот Тора, который по Эдде ему достал Локи. Самому Локи в награду зашили рот. Правда, если верить Эдде, он даже не почесался и дальше жил припеваючи, и без ниток. Но страдающий Локи с зашитым ртом - это какой-то тренд фандома, а я что, хуже? Молот вызывает грозу, весит как пушинка, разит насмерть и всегда возвращается к Тору. Тор, к слову, покровитель Мидгарда. Долгое время скандинавы таскали на груди кресты и маленькие молоточки-амулеты, даже когда окрестились.

5. Эйнхерии - воины, погибшие на поле боя с оружием в руках. Они не попадают в Хель, а валькирии собирают их с поля боя и отводят в Асгард. Там половину воинов забирает Один, а вторую половину (и я даже знаю зачем ) Фрейя. Когда соберется 800 рыл, начнется Рагнарек и Один с эйнхериями будет защищать Асгард и Мидгард от Локи и его детей. Впрочем, все равно всем придет полный рагнарек.

6. Фригг - жена Одина, не совсем мама Тора, но в кино было так, ну и ладно. Типичная женская богиня, чаще всего сидит с прялкой. Фригг провидица и знает все о человеке, но никогда не говорит. сцуко.
Фрейя - ван, заложница в Асгарде. Чир-лидер валькирий, красавица, богиня любви и войны. Занималась проституцией за брюлики, превратила человека-любовника в кабанятко, что-то там путалась с Одином. Фрейя, как и Локи, колдунья, только Локи за волшбу почему-то презирают, а Фрейю - нет. О, знаменитая скандинавская справедливость!
У Фрейи есть рыси.

7. Фандрал, Огун, Вольштагг и Сиф - первые хуй знает кто. Мушкетер, самурай и Портос, который в фильме бегали за Тором, в хорошем смысле. Сиф - жена Тора по Эдде, однако в фильме ей не дали, предпочтя Натали Матильде Портман, ну и мы не дадим.
Тюр и Видар - тоже боги. Видар - бог молчания, а Тюр - бог не помню чего, но Локин сынуля Фенрир откусил ему руку, и за дело.

8. Мунин и Хунин - вороны Одина, те еще наглые твари.

9. Золотые яблоки Идунн позволяли богам вечно быть молодыми и красивыми, однако однажды Локи их спер. Он хотел быть самым молодым и красивым, бгг.

10. Персонально Локи родил только Слейпнира - восьминогую лошадку. И то, рожал будучи кобылкой. Всех остальных ему родила великанша, к которой он непонятно зачем ходил, когда у него весь Асгард с его ебливыми богинями был под рукой. Жена Локи (по Эдде) Сигюн родила ему двух сыновей: у них все закончилось плохо, но у нас все закончится хорошо. Это Локи родит их Тору, да.
Тут я разделила матерей Локиных отпрысков, простити-простити.

11. Слейпнир считался осьминогом лучшим конем в мире. На нем ездил Один, извращенец, мать его, собственного внука запрягать. Тут Слейпнир оборотень, и ездить на нем никто не будет.

Тор сразу даже не сообразил, что его нарочно держат подальше от Асгарда.
Просто в один момент со всех сторон навалились дела, и он проводил целые дни то в Мидгарде, в сражениях, то в Мунспельхейме, среди огненных великанов, злых, как осы, то занимался неуклюжей дипломатией в Альвхейме.

В один прекрасный момент забрызганный кровью Тор сообразил, что его высылают раз за разом из дома, все дальше и дальше, чтобы он реже видел Локи.
От мысли от Локи привычно заныло в груди от обиды и тоски. Тор соскучился по нему и не видел ни разу с тех пор, как Локи сбежал из его постели после ласковых слов. Один раз Тор встретил Фригг, и мать сказала ему, что живот у Локи растет не по дням, а по часам, и Локи перестал выходить из своих покоев. Тор хотел бы увидеть его, подержать за руку и заглянуть в глаза. Убедиться, что Локи в порядке, насколько может быть в порядке нагулявший брюхо с асом ледяной великан.

Когда Тор, преисполненный решимостью, выбрался из портала, стаскивая на ходу погнутые доспехи, вороны Всеотца взвились в воздухе, закружились над его головой, и Тор досадливо заскрипел зубами, но пошел за ними.
Ничего нового Один ему не сказал, послал на новое задание, с которым никто не мог бы справиться, кроме сына – навести страху на датчан. Тор кивнул, однако из покоев отца отправился не к Бивресту, а прямиком к своим покоям.
Он даже не стал смывать кровь и пот, только стянул рубаху, покрытую темными пятнами, и шагнул в покои Локи.
Видимо тому было лучше в холоде – все окна были намертво закрыты и по покоям спокойно разгуливал мороз, пар клубился вокруг голых плеч Тора. По полу полз промозглый туман, кровать, на которой лежал Локи, была обложена льдом. Локи спал, спокойно положив руки на огромный, нечеловечески большой живот. Тор даже споткнулся, увидев такое.
Теперь он был уверен что тот, кого вынашивает Лафейсон, определенно не ас и не человек, и может даже, не ледяной великан. Локи спал на боку, иначе живот придавил бы его. Кожа на животе растянулась так, что посветлела, стала белой, как бумага. Тор шумно вздохнул, и колдуньи матери, которые крутились вокруг Локи, заметили его, заахали.
- Прочь, - бросил им Тор, подходя к кровати. – Убирайтесь.
Локи дрогнул, простонал и открыл сонные глаза. Испугался, увидев Тора, попытался прикрыть необъятный живот. Умоляюще выставил одну руку, чтобы Тор не подходил.
- Здравствуй, Лафейсон, - процедил Тор.
Локи раз за разом умудрялся обидеть его своим недоверием.

Локи испугался еще сильнее, попытался отползти на другой край кровати, но Тор был уже рядом, наклонился и прикоснулся к неожиданно горячему животу.
- Значит, это ты приказал отослать меня, - догадался Тор, свирепея. – Боишься меня, Локи?
Локи вспотел, несмотря на мороз.
- Разве я сделал тебе что-то плохое? – поинтересовался Тор. – Разве я бил тебя? Разве я зашил тебе рот? А, Локи?
Локи отрицательно покачал головой.
- Тогда какого рожна ты не доверяешь мне, йотун ты поганый! – взвился Тор.
Локи всхлипнул, а в покои тут же ворвалась Фригг.
- Ты что тут делаешь? – напустилась она на Тора. – Разве тебе нет занятия? Уходи!
- Ну уж нет, - процедил сквозь зубы Тор. – Достаточно я выполнял вашу волю, теперь будет моя.
Локи затравлено глядел на него, а Тор огладил обеими ладонями большой живот.
- Когда он разрешится? – спросил Тор у матери, не глядя в ее сторону.
- Скоро, - ответила та, помолчал. – Придется резать его.
- Я так и думал, - кивнул Тор. – Это ведь не ребенок, так?
- Так, - неохотно признала Фригг.
- А что?
- Мы не знаем, - ответила она. – Локи боится, что ты… убьешь их обоих.
Тор поглядел на Локи, а тот сжался от его взгляда.
- Я ведь обещал тебе, что… - начал было Тор, но тут же махнул рукой. – А! Ты все равно не веришь моим словам.
Он еще раз погладил натянутую кожу, повернулся и пошел к выходу. Притормозил на пороге.
- Я хочу, что бы ты спокойно доносил свой срок, - сказал Тор, сглатывая горечь. – Не бойся, я больше не приду.

Быть может, Локи ждал его с Мидгарда, а может быть, так распорядилась судьба, однако когда Тор вернулся, злой, как йотун, и уставший, как отпахавший на поле жеребец, дома его встретил переполох.
Локи мычал изодранным ртом, рвал пальцами простыни и беспомощно сучил ногами. Из его ноздрей текла густая кровь, почти черная в синем освещении покоев. Холод в комнате стоял такой, какого Тор никогда не помнил в своей жизни. Ведьмы суетились вокруг Локи, пытаясь удержать его жизнь, а Фригг держала золотой кинжал, не решаясь нанести Локи первый удар.
Никто в такой суете не заметил Тора, а тот зашел на шум и остался стоять в темном углу, наблюдая, как Локи мечется по постели. Все обиды, что Локи ему нанес – все было забыто, Локи страдал, и Тор страдал вместе с ним, ощущая боль Локи, как свою.

Фригг решилась, полоснула лезвием по животу Локи. Раздвинула кожу и вдруг громко вскрикнула, перекрывая даже задавленный вопль Локи. Выронила нож в сторону и попятилась. Локи бился об кровать от боли, однако никто к нему не подходил, и Тор понял, что если не вмешается, то потеряет и Локи, и новорожденное нечто. Шагнул к кровати, поднял нож и ополоснул его в быстро остывающей воде. Увеличил разрез и тут же понял, что так напугало Фригг. Из разреза на секунду высунулось коричневое мокрое копытце, мелькнула темная шерстка. Тор резал дальше, пока не сумел развести кожу и ткани, и не вынул на подготовленное полотно странное существо. Локи как раз взвизгнул, брызнув кровью со рта, и потерял сознание, а Тор перерезал пуповину, соединяющую Локи с крошечным восьминогим жеребенком. Тору одновременно было и смешно, и страшно, и странно. Из всех людей, из всех асов только Локи, йотунская его душа, мог принести Тору жеребенка. Да еще такого.
Жеребенок тонко запищал, заржал едва слышно, бесконтрольно перебирая в воздухе копытцами. Тор вытащил из Локи детское место, сдавил мышцы, заставляя их вернуться на место, выхватил у пораженной ведьмы иголку и начал осторожно, хоть и не ровно, сшивать Локи. Фригг опомнилась, оттолкнула Тора, забрала у него иголку и принялась сама, умело и ловко. Тор закутал жеребенка в ткань и вынес из покоев, где было слишком холодно.

Тор положил сверток на стол в своих покоях, развернул и шарахнулся – на ткани лежал самый обычный новорожденный младенец. Грязный, слишком тихий, но совершенно нормальный, с яркими голубыми глазами. Тор вздохнул, сообразив, что это сможет значить. Младенец повел сжатыми кулачками, поймал палец Тора и, измазав его кровью, крепко схватил пальчиками. Тор тихо вздохнул, тронутый до глубины души.
Дернулся, услышав, как открылась дверь в его покои, повернулся и увидел отца. Один не стал рассыпаться в любезностях, даже ничего не спросил, подошел, поглядел на вороного жеребенка и поморщился.
Тор принялся обтирать сына тряпицами, осторожно убирая с копытец слизь.
- Я могу забрать его и спрятать, - предложил Один в тишине.
Тор выронил тряпки, изумленно уставился на Всеотца, не понимая, зачем и куда тот собрался забирать внука.
- Фригг скажет, что Локи родил мертвого младенца, - продолжал Один. – Никто не узнает, и твоя честь остается незапятнанной.
- Моя че… - начал было Тор, но тут же так разозлился, что зарычал без слов.
Жеребенок отреагировал на звук, обернулся детенышем и тонко запищал, требуя еды. Один ошеломленно поглядел, как требовательно сучат в воздухе кулачки, заглянул в яркие голубые глаза, такие яркие, что никогда не изменят свой цвет.
- Это мой сын, Слейпнир, - спокойно сказал Тор, обтирая ребенку ножки. – И никто не отберет его у меня.
Один прищурился, пересчитал ножки у жеребенка и развел руками:
- Воля твоя.
- Будут и другие дети, - уверенно сказал Тор, которому страшно понравилось зачинать детей с Локи. – Они будут всякие, но они будут мои, и я признаю их.
- Постарайся делать их такими, чтобы они могли править, а не по конюшням кобыл огуливать, - проворчал Один, насторожился, и Тор тоже навострил уши, услышав из покоев Локи истошные крики.
Он оставил младенца отцу, а сам кинулся в замерзшую спальню.

Локи уже опомнился, страшный шрам, густо присыпанный звездной пылью Фригг, срастался, так что Локи сидел, заливаясь кровью из разорванного рта, и вопил в приступе ярости, не обнаружив рядом с собой новорожденного ребенка.
Заткнулся, увидев Тора, и побледнел, как мел, увидев у Тора пустые руки. Тор не стал дожидаться, пока Локи придумает себе ужасов и покалечится еще сильнее, а вернулся со свертком и положил Слейпнира Локи на колени.
Сначала Локи увидел ребенка, выдохнул с облегчением, прикоснулся пальцем к детской щечке. Однако от его прикосновения Слейпнир тут же обернулся и попытался встать на восемь дрожащих ножек. Локи опешил, несколько секунд сидел в тупом изумлении, но вдруг начал смеяться – хрипло и клекочуще, сглатывал бегущую по губам кровь, покачивался, заходясь от злого смеха. Кровать была измазана его кровью, лицо у Локи жирно блестело от бальзама, а сам он заливался, и не было звука Тору слаще его полубезумного смеха. Локи просмеялся, поглядел на Тора, а тот присел на край ложа, взял Локи за влажную ладонь и сказал.
- Слейпнир. Я назвал его Слейпниром.
Локи секунду подумал, но кивнул, выбранное имя пришлось ему по нраву.
Фригг осторожно посадила жеребенка в плетеную корзину, вынесла из спальни, чтобы покормить. Тор, правда, не знал, какую кормилицу нужно такому ребенку, однако с Локи в этом деле пользы не было - красные набухшие соски не давали ни капли молока.

Тор не ждал, что Локи кивнет и согласится, но и кулака в лицо не ждал, а Локи именно так отреагировал на ограничение своей свободы. Тор ахнул, получив по уху, пребольно кстати.
- Ах ты дурак дурацкий, - прорычал он, откидывая молот.
Локи его бросок увидел, но устоять не смог, покатился по полу. Впрочем, тут же перекатился, встал на ноги и кинулся на Тора, осатаневший, как куница по весне. Тор как следует намял ему бока, стараясь не перебить хребет, пару раз с наслаждением отвесил подзатыльников. Локи же не жалел, бил в полную силу, так что Тор ухитрился разбить своей спиной парочку ваз и табуреток. Бороться среди обломков ему быстро надоело, тем более что разозленный Локи вызывал в нем другие желания – подчинить, подмять, заставить принять свою волю. А такие вещи не всегда решают в драке. В драке с Локи Тор точно бы не доказал ничего подобного, только свернул бы Лафейсону шею.

Тор перехватил его во время очередного дикого броска, схватил за волосы и вздернул, заставляя Локи встать на цыпочки. Тот зашипел злобно, застонал и даже заскулил, прогибаясь в спине.
- Ты вообще-то мой, - сообщил ему Тор, задирая свободной рукой тряпки на Локи. – Ты меня слушать должен.
Он швырнул Локи животом на чудом уцелевший стол, пинком развел колени и нажал на загривок, чтобы Локи прогнулся.
- Должен меня слушать, гаденыш, понял? – зарычал Тор, сплюнул себе в ладонь и быстро, без нежностей, вломился в Локи.
Тот охнул, вякнул недовольно, но тут же и унялся, вцепился пальцами в край стола. Тор возил его, вцепившись в бедро и волосы, притормозил, когда услышал томный вздох. Локи, видимо, тоже от драки завелся, и только поганая натура не давала ему сдаться на милость победителю, как и полагалось. Тор перестал так грубо его возить, выпустил волосы и уткнулся лицом в затылок, налегая на Локи всем телом. Тот в ответ вскинулся, раздвигая ноги шире, дернулся нетерпеливо, побуждая Тора проявить власть.
Тор и проявил. Стол скрипел, Локи мычал, Тор рычал, где-то неподалеку мяукала кошка Фрейи. Локи замотал головой, ткнулся лицом в столешницу и выгнул лопатки, в одну из который Тор тут же вцепился зубами. Локи отчетливо охнул, а на спальню разом упал лютый мороз.
- Ло-о-оки, - мучительно простонал Тор, изливаясь семенем в его жаркие глубины.
Босой Тор стоял на полу, и, когда тот взялся льдом, Тору пришлось несладко. У него даже на волосах осел иней, однако оторваться от Локи в такой момент он не мог, закончил свою воспитательную работу и только тогда отполз в сторону.
Локи сел прямо на столе, задумчиво потер подбородок и замахал руками, отменяя начарованную зиму.


Утро было ранее, но за окном уже шипели кошки, пытаясь сожрать любимых птиц Идунн. Тор, босой, в белье, лениво прошел к окну, отворил створку и метко запустил завалявшейся монеткой в наглую рыжую кошку. Та взвизгнула, кубарем свалилась с дерева и сбежала. Тор вернулся к разобранной, растерзанной постели, подобрал рубаху и штаны.
Локи не спал, играл с булавкой-кинжалом, подкидывая ее и ловя за острие. Высунул из-под одеяла длинную ногу и бедро, поросшее черными волосками. Тор влез в штаны, присел на край кровати, застегивая сапоги. Локи ухитрялся и играться с опасной игрушкой, и, судя по хитрой физиономии, что-то задумывал, еще и на одевающегося Тора поглядывал скользким, жадным взглядом. Тор задумался на секунду, не забраться ли ему обратно в постель, к согретому Локи, однако решил, что с того и так хватит – семя, пролитое ночью, должно быть не успело высохнуть.
Тор натянул рубаху и дернул за шнуровку. Локи дернул щекой в кривой усмешке, воткнул кинжальчик в подушку и сладко потянулся. Одеяло сползло с него, но Локи не закутался снова, остался лежать обнаженным, отвел только ногу в сторону, негласно, упрямо пытаясь соблазнить Тора.
- А ты отъелся в Асгарде, - сказал вдруг Тор, поглядывая на него краем глаза.
Локи удивленно дернулся, сел, провел ладонями по груди. Тор склонился над ним, огладил плечи, облапал бедра, обросшие мяском, ноги, округлившиеся ягодицы. Локи смотрел на него с изумлением, в глазах у него клубилась какая-то странная мысль, которой Тор не понял. Тор к этому времени уже скользнул по животу, добрался до алых, натертых о простыню сосков. Чуть сжал их, поиграл, покручивая в пальцах. Локи слабо промычал, отпихнул его руку, хотя минуту назад сам напрашивался. Скатился с кровати, подхватил свой плащ, небрежно скинутый у кровати, и сбежал в свои покои.
Тор только плечами пожал ему вслед. Локи был непредсказуем, мог лезть с поцелуями и вдруг оцарапать. Или наоборот. Или еще как-то.

Тор вышел из дворца, однако до тренировочной площадки дойти не успел, наткнувшись на Одина, совсем не сонного с утра. События закрутились так резво, что Тор еще опомниться не успел, а уже стоял в портале в окружении вооруженных эйнхериев, а через секунду Хеймдалль отправил их в Мидгард, в самую гущу сражения. Подраться Тор любил, а разбираться, где какой конунг ему было неохота, поэтому он разил и тех и других, а эйнхерии с дикими воплями собирали свою кровавую добычу, чтобы подарить валькириям.

Несмотря на достаточно спокойный нрав, Тор любил такие суматошные моменты боя, когда звенели мечи, трещали булавы и головы, крики раненых и умирающих поднимались к небесам, а от пронзительных воплей валькирий закладывало уши. Его со всех сторон забрызгало кровью, волосы слиплись, рукоять молота скользила в ладони, однако Тор орал не хуже других и крушил направо и налево.
Когда солнце окончательно докатилось до зенита, битва закончилась. Земля больше не впитывала кровь, напитавшись досыта. Доспехи павших сияли, как лужицы света под беспощадными лучами. Налетело воронье, над полем битвы стоял густой тошнотворный дух остывающей крови.
Тор оглянулся, утирая глаза. Делать ему было больше нечего, воины отца тоже насытились битвой, так что Тор зычно созвал их к себе.

Мунин взлетел с плеча Хеймдалля, когда Тор, грязный, потный и окровавленный, шагнул на Биврест.
- Фригга! Фригга! – закаркал ворон, кружась над Тором. – Скор-рее, скор-рее. Тор-р-р!
Тор даже не стал принимать ванну после боя, так и рванулся следом за вороном, а тот летел впереди, каркая громко и требовательно.
Тор не успел толком испугаться, он только размышлял, что могло случиться, пока его не было, и почему ворон отца завет его к матери. Мунин и Хунин подчинялись только Одину, и за свою помощь требовали мзды и печенюшек.

Тор влетел в розовые, туманные покои матери, распихав неторопливых ведьм, которые крутились у нее в коридорах. Остановился, как будто налетел на каменную стену, замер и осторожно опустил влажный от крови молот на пол, чтобы не наворотить дел.
Один и Фригг сидели на вытянутой, подбитой тканью скамье. С другой стороны, в крепком деревянном кресле сидел Лафей, катая кубик льда по пальцам. Посередине, между ними, на стульчике, сидел растерянный и бледный Локи. Взглянул на Тора со странной злостью в рысьих глазах. Тор тут же оказался рядом, положил ладони Локи на плечи, пачкая потом и грязью его черный плащ.
- Не отдам, - сразу же сказал Тор, который первым делом подумал, что Лафей решил забрать своего сына. – Не отдам.
Локи привычно фыркнул, и Тор расслабился. Будь все настолько серьезно, Локи бы не фыркал, а упирался до последнего. Может быть, он и не любил Тора, однако рядом с ним чувствовал себя в безопасности, и сам просил о близости, да и надеялся в будущем стать вторым правителем Асгарда.
- Что? – спросил Тор, переведя дыхание.
Фригг деликатно покашляла, отпила нектара из изящной чарки, поставила ее на стол и огладила платье холеными ладонями. Тор терпеливо ждал, наконец, Фригг выдохнула и посмотрела ему в глаза своими голубыми, мудрыми и любящими глазами.
- У Локи будет ребенок, - сказала она без особой радости.
- От меня? – брякнул Тор, не подумав.
Плечи Локи под его ладонями напряглись, застыли, а в следующую секунду Локи вскочил на ноги, увернулся от объятий и отскочил подальше, глядя на Тора исподлобья. Даже поалел от злости и стыда.

Иногда Тор мечтал, как Локи скажет ему о ребенке. Они очень старались его сделать, так что Тор ждал результата, не торопя Локи. Он представлял, как Локи, обнимая живот, скажет это, а Тор сдержанно и с достоинством поблагодарит его и подарит несметные сокровища, каких Локи и заслуживает.
Мечта эта пошла наперекосяк уже тем, что Тор оскорбил Локи при родителях. Локи рассердился, поджал губы, побледнел, гордо вскинув голову. Тор не позволил ему пережевывать обиду, настиг в два шага и притянул неласкового Локи к себе, крепко обнял, стараясь на надавить на живот.
Тор даже не мог поблагодарить, потому на лицо ему вылезла такая широкая, счастливая и глупая улыбка, что Локи немного смягчился, перестал пинаться. Тор ткнулся носом ему в макушку, пахнущую горькими травами, поглаживал по спине, и Локи немного расслабился. Позволил себе несколько секунд наслаждаться лаской и только тогда отпихнул Тора, требуя соблюдать приличия. Тор усадил его на стул, крепко взял за ладонь, поглаживая пальцы.
- Совсем поглупел, - покачал головой Лафей, но Тор не обратив на его шпильку никакого внимания, посерьезнел, не видя на лице матери радости.
Фригг любила все, что было связано со свадьбами и деторождением. Как бы она не относилась к Локи, она не сделала бы для него исключения, но лицо ее было почти скорбно.
- Что еще? – спросил Тор, напрягаясь внутренне.
- Локи не сможет родить, - пояснила Фригг. – Он мужчина.
Тор заморгал, поглядел на Локи, а тот отвел глаза.
- Но он же… а что… - начал было Тор, но оборвал себя.
- Если бы он мог обернуться в женщину, он бы родил, - вздохнула Фригг, - но он нем, и превратиться не может.
- Но ты ведь можешь его превратить? – пробормотал Тор. – Ты можешь создать иллюзию.
Локи застонал, помассировал переносицу двумя пальцами, кажется, застыдился Торовой глупости.
- Иллюзия – это иллюзия, - пояснила Фригг, - внутри Локи останется тем, кто он есть.
- И что делать? – спросил Тор, которому не понравилось такое безнадежное настроение.
- Снять чары, - предложил Лафей, коварно улыбаясь. – Я удивлен, что ты до сих пор этого не сделал, Одинсон.
- Я их не вешал, - огрызнулся Тор.

Тот протянул руку, взял Тора двумя пальцами за край рукава и повел за собой.
Птицы попрятались от дождя под крышами, зелень блестела, как драгоценные камни. Яблоня Идунн даже немного выпрямилась, впитывая дождь. Локи шел сквозь парк, не останавливаясь, пока не вышел к Радужному мосту. Тот переливался красками так, что глазам стало больно, но Локи и тут не остановился, пока не дошел до портала.
Хеймдалль поглядел на них без удивления, а Локи нарисовал в воздухе круг указательным пальцем. Страж моста кивнул, поняв указание, а Тор понял только то, что они куда-то отправляются, куда Локи вздумалось.

Портал выплюнул их на берегу океана. Тор огляделся, заметив в небе сияющую радугу, и сообразил, что они прибыли в Мидгард. На солнечном берегу было так тепло, что от мокрого Тора тут же начал подниматься пар, а Локи прямо в ботинках зашел в воду по колено, опустил обе ладони и замер так на несколько минут. Тор терпеливо ждал, прислонившись к валуну, покрытому засохшими водорослями и птичьим пометом. Локи вышел из воды, испытывающе поглядел на Тора, а тот не успел ничего сказать в ответ, потому что за спиной Локи вдруг забурлила вода, запенилась, волны плеснули на берег и из океана вышел к ним маленький темноволосый мальчик.
Мальчик был совершенно гол, кожа у него была не синяя, как у йотуна, а с зеленоватым отливом, как у речной рыбы. С детского лица на Тора посмотрели совершенно серьезные алые глаза, на мордашке угадывался рисунок кожи ледяных великанов.
Мальчик с интересом разглядывал Тора, а Локи подошел к своему младшему сыну вплотную и положил ладони на плечи. Мальчишка задрал голову, поглядел на Локи без удивления, видимо, своего отца он видел достаточно часто. Тор молча глядел в ответ, не зная, что и сказать. Он хотел поглядеть на детей Локи, но оказавшись лицом к лицу с тем, кого в сказках превратили в исполинского ядовитого змея, потерялся. Мальчишка понравился Тору – тем, что был похож на маленького Локи, тем, что глядел смело и без страха. Пожалуй, Тор хотел бы такого сына.
- Ермунгард, - хрипло сказал Тор.
Мальчишка склонил голову набок, прислушиваясь к голосу Тора, кивнул, однако молчал, как и его отец.
- Кто его второй родитель? – спросил Тор у Локи. – Ты ему отец или мать?
Локи дрогнул от удивления, а мальчишка вдруг облизнул губы и сказал сиплым голосом, плохо вяжущимся с детской внешностью.
- Локи Лафейсон мой отец.
Тор кивнул, принимая ответ.
- А кто твоя мать? – спросил он, с интересом ожидая, что ответил мальчик.
- Я не помню, - спокойно ответил тот.
Наклонился и зачерпнул воды, полил на свои плечи, быстро сохнущие на солнце. Локи тут же выпустил его, погладил по мокрым волосам и кивнул в сторону океана. Мальчишка встал на цыпочки, коротко чмокнул Локи в щеку и тут же бросился в пучину, на бегу превращаясь в длинного, коричневого морского змея. Мелькнул плавник, вытянутый хвост, вода вспенилась и успокоилась, а Локи вышел на сушу.
- Благодарю тебя, - медленно сказал Тор, осмысливая то, что Локи показал ему. – Благодарю за доверие.
Локи фыркнул носом, как научился за месяцы своего молчания. Взял Тора за руку и поглядел на небо.

В Свартальвхейме Тор чувствовал себя неловко. В тоннелях, прорытых цвергами давным-давно, Тору было тесно, он задевал плечами стенки, то и дело бился головой о выступы на потолке. Впрочем, и Локи чувствовал себя не слишком хорошо, ему тоже пришлось сгибаться в три погибели, наколдованный Локи шар света то слепяще разгорался, то почти тух и тогда Тор невольно брал Локи за ладонь, чтобы не отстать и не заблудиться в чертовых пещерах.
Однако их поход пришел к концу, и Локи вывел Тора в маленькую, круглую пещерку, вымытую водой в мягком известняке. Пещерка была пуста, в дальнем углу лежала груда ржавого железа, и когда Тор присмотрелся, то понял, что это цепи, сросшиеся от времени. Именно к ним Локи и подошел, позвенел тихонько, наколдовал беззвучно немного света и принялся ждать.
Тор терпеливо присел рядом с ним, поэтому именно на него метнулся вдруг сгусток тьмы, отделившись от стены. Тор покатился по полу, придавленный мохнатой тяжестью, едва сумел прикрыть лицо от острых клыков, как тяжесть сползла с него и откатилась в сторону, повизгивая. Над Тором стоял Локи, окруженный сияющими шарами, которые видимо и обожгли чудовище.
Впрочем, Тор даже не успел поблагодарить, а чудовище вдруг обернулось косматым, угрюмым мальчишкой. Фенрир был подростком, однако, ничего угловатого и неуклюжего в нем не было. Он и на Локи-то был похож лишь черными волосами и чем-то схожим в чертах. Космы торчали во все стороны, желтые глаза глядели на Тора с неприязнью, а из-под верхней губы торчали слишком большие для человека клыки. Локи порылся в рукаве, вытащил расческу и поманил мальчишку к себе. Случайно задрал его голову, и Тор с ужасом увидел на узком мальчишеском подбородке, еще не знавшем даже бритвы, кривой и почти черный шрам от меча. Локи принялся терпеливо причесывать черные, густые волосы, а мальчишка вдруг залаял на незнакомом Тору наречье, что-то принялся рассказывать Локи. Тот кивал, положительно или отрицательно, а мальчишка не унимался, начал жестикулировать, поблескивая длинными кривыми когтями. Локи закончил его причесывать, выслушивал, пока мальчишка-волк не умолк. Тогда Локи осторожно провел пальцами по носу своего старшего сына, нежно тронул сшитыми губами его упрямый лоб и выпрямился, легонько оттолкнув оборотня от себя. Тот уставился на Тора с недобрым интересом, показал зубы.
- Здравствуй, Фенрир, - вежливо сказал Тор, приветствуя ребенка своего супруга.
Мальчишка подпрыгнул и укатился вдруг в темноту, оборачиваясь на бегу волком. Даже след простыл.
- Я не хотел его напугать, - растерялся Тор.
Локи фыркнул, убрал расческу обратно в рукав, и собирался было уходить, но Тор поймал его за руку, притянул к себе, чувствуя, что из темноты следят за ним желтые глаза.
- Когда у нас будут дети, - серьезно сказал Тор, - я не позволю причинить им зло, только потому, что ты из Йотунхейма. Клянусь тебе, что я защищу и тебя, и их.
Локи взглянул на него странно, освободил руку и пошел к туннелю.
- Хочешь, я заберу твоих детей в Асгард? – спросил Тор.
Спина Локи дрогнула, он сам застыл на секунду, повернулся к Тору и отрицательно покачал головой.
- Уходи! – пролаяли из темноты.
Тор даже подпрыгнул от неожиданности.
- Уходи! Ас! Уходи! Тут хорошо! Фенрир хорошо!
Локи криво улыбнулся бровями и глазами Тору в лицо, взял его за руку и повел прочь из пещер.

- Какая неожиданная встреча, - проскрипела Хель.
Тор понятия не имел, как Бальдур мог к ней привыкнуть. У Локи, которого самого тяжело было назвать красавцем, родилась удивительно уродливая дочь. Тор никогда не видел, более некрасивой женщины. Хель была высока, почти ростом с Тора, а для женщины это было скорее ненормальностью, чем нормой. Грудь у нее была высокая и крепкая, и бедра были выпуклы, как и положено женщине, однако это были и все ее достоинства. Половина лица Хель была когда-то чем-то обожжена, ожог этот не прошел с годами, только расползся дальше. Другая, неповрежденная половина лица, была синей, как и положено ледяной великанше, однако рядом с розовым ожогом этот синий цвет приобретал какой-то трупный оттенок.
Бальдур смотрел своей жене в лицо без опаски, Локи смело смотрел на свою дочь, а вот Тор смотреть не мог, опускал глаза, стыдясь своей слабости. Впрочем, никто не сделал ему замечания, а сама Хель предпочла не заметить.
Тор пил чай, пахнущий шишками и костром, потихоньку оглядывался - ему было интересно, как живет старший брат.

Дворец Хель выглядел странно. Сама Хель, как и все йотуны, была равнодушна к роскоши, к золоту и драгоценностям. Но Бальдур, выросший в Асгарде, старался, как мог, украсить свое жилище. Видимо эта странная пара нашла для себя решение, удовлетворяющих обоих. Хель была одета в простое серое платье, с синим шитьем, пила чай из глиняной кружки. Единственным ее украшением была золотая цепочка, обвитая вокруг запястья, свадебный подарок за девственность. Бальдур же был разодет, как принц, в золото и шелка, пил из кубка, украшенного самоцветами. Несчастным заложником он не выглядел, и Хель обращалась к нему исключительно уважительно, называя господином своим и мужем, что Тора успокоило. Он сам невольно поглядел на рукав Локи и заметил, что тот носит свадебный подарок Тора – булавку в виде кинжальчика.
Локи пил чай через трубочку, а когда Бальдур осторожно взял его за подбородок, рассматривая нить, не стал кочевряжиться.
- Сильное заклятие, - уважительно сказал Бальдур, читая руны. – Никогда такого не видел.
- Дед плел, - равнодушно сказала Хель, встала и наклонилась над Бальдуром.
Она была выше и отца, и мужа на добрые полторы головы. Провела пальцем по нити, и та на секунду побурела, но стоило Хель убрать пальцы, как нить снова вернула себе яркий красный цвет.
- Когда-нибудь спадет, - уверенно сказал Бальдур.
- Так или иначе, - улыбнулась Хель, и на ее изуродованном лице улыбка выглядела так кошмарно, что Тор снова потупился.
- Неужели ты тоже не знаешь своей матери? – спросил он у великанши через какое-то время.
Локи метнул на него острый взгляд, но Хель задумалась, потерла подбородок и сказала, медленно подбирая слова.
- У меня и моих братьев были разные матери.
Тор с удивлением поглядел на Локи, а тот неохотно кивнул.
- В Йотунхейме не принято заботится о детях, - сказала Хель. – Отец забрал меня от матери, когда та бросила меня на погибель среди снегов. Мать Ермунгарда утопила его в озере, но я не приняла брата в свое царство, и отец вернул его в мир живых. Мать Фенрира я не знаю, однако Фенрир тоже не знает ее. Отец всегда заботился о нас.
Тор поглядел на Локи и с удивлением понял, что Локи растроган и смущен. О Торе всегда заботились родители, он никогда не был нелюбимым или брошенным ребенком, для них с Бальдуром было дико и страшно слушать эти истории, как будто страшные сказки, рассказанные нянькой. Однако в этой няньке было почти три ярда росту, и приходилось ей верить.
Тор вдруг как-то с удивлением понял, что может смотреть Хель в лицо, не пугаясь больше ее внешности.

Тор наконец-то открыл глаза, невольно облизнулся, чувствуя на языке странный вкус крови йотуна. Как будто… как будто просыпали колючие снежинки. Тор обнял сонного Локи, преисполнившись неожиданно к нему жалостью. Тот никогда не был беспомощным или слабым, а вот теперь, оказавшись немым, оказался таким. От этого Локи злился еще сильнее, и не собирался раскрываться перед Тором, как перед законным супругом, как… как мать перед Всеотцом, например. Локи всегда был себе на уме, но теперь он принадлежал Тору, а тот вовсе не хотел, чтобы Локи отчуждался от него. Их обоих вынудили вступить в эту связь, от которой пока было больше волнений, чем выгоды, но Тора не пытались сломать, а Локи надломили. Победа над таким противником не приносила Тору такого удовольствия, какое должна была бы, это было нечестно, а нечестные победы Тор не любил и не уважал.
Обнимая Локи, прислушиваясь к его дыханию, Тор пообещал себе расколдовать его во чтобы это ни стало.

Однако утром постель была пуста, а починенные двери снова были закрыты.

(осторожно, громко)


Тор сел и заморгал, не найдя Локи у себя под боком. Взглянул на дверь и остервенел, увидев, что на ту вернулся замок, и петли снова вернулись на место.
Тор даже одеваться не стал, вскочил на ноги, призывая молот, и так врезал по злосчастной двери, что та сорвалась с петель и грохнулась вовнутрь, подняв клубы тумана. В покоях Локи устроил маленький Йотунхейм, холодина была такая, что Тор мурашками покрылся, ступая по полу, покрытому льдом.
- Ты где?! – заорал он свирепо, пытаясь разглядеть в этом промозглом тумане Локи.
А тот, встрепанный, сонный и недоумевающий, соскочил с застеленного ложа, уставился на Тора с удивлением и раздражением на заспанном лице.
- Ты почему снова сбежал, дрянь? – зарычал Тор, толкнул Локи так, что тот кубарем повалился на кровать, поджал ноги и пополз прочь.
Тор схватил его за ногу, подволок к себе и наклонился, уставившись пронзительными голубыми глазами в лицо перепуганного Локи.
Он тут же попытался сделать вид, что он ни в чем не виноват, однако глаза у Тора были беспощадные и страшные, искрились молниями, так что Локи струхнул, упрямо уставился на свои пальцы.
- Я кому сказал спать со мной? – не унимался Тор. – Кому говорил не запираться?
Локи смотрел в пол.
- Я тебе обещал, что дверь выбью, говорил, что рассержусь? - поинтересовался Тор риторически. Локи естественно, даже головой не кивнул.
- А я предупреждал, что тебе придется туго, если не будешь слушаться, - сообщил Тор, отбрасывая молот. Потянулся за флаконом с маслом, а хитрец Локи вдруг попытался сбежать, скользнул по ледяному полу. Тор даже зарычал от ярости, перехватив его поперек живота. Швырнул Локи на кровать так, что тот глухо охнул, приземлившись животом на подушки. Церемониться с ним Тор не стал, выдрал из флакона пробку, безжалостно пропихнул в Локи горлышко и держал, пока все масло не оказалось внутри. Локи исходил негодующим, возмущенным мычанием, однако Тор не выпустил его, пока масло не потекло у Локи по ногам. Тор был зол, просто кошмарно зол, однако крови он больше не собирался допускать. Он-то и выпустил Локи только затем, чтобы перехватить удобнее, подтащить на самый край кровати и вломиться в него со всем пылом. Локи тут же зажался, вздыбил лопатки и заворчал в подушку. Жаловался ей несколько минут, пока Тор беспощадно вспарывал его, придерживая за бедра. Однако потом тон Локи сменился, стал беспокойным, пока вовсе не заменился вполне отчетливыми стонами. Колени расползлись, голова безвольно повисла, так что Тор остановился, осторожно вышел и перевернул Локи на спину. Подхватил за щиколотки, вздергивая поудобнее, начал двигаться медленно, рассматривая закатившиеся глаза и покрасневшие под нитью губы. Локи поерзал, захныкал, вцепился Тору в бока острыми ногтями. Воздух в этой зеленой, темной спальне стал холоднее, Тор, стоящий на полу босиком, начал мерзнуть, поэтому пихнул Локи в недра кровати, забрался на него сверху и накрыл их обоих одеялом. Локи томно замычал, повел бедрами, крепко обхватив ногами Тора за талию. Тор оглаживал его по плечам, по тонким ключицам, куснул за плечо, а Локи неожиданно содрогнулся крупно, впился ногтями Тору в бока и закатил глаза. Тора сжало внутри, выдоило, словно стиснули в кулаке, хоть он и собирался еще поучить Локи уму-разуму.
По стенам ползли узоры, остыла и замерзла горячая вода в купальне, и Тор, придя в себя, понял, что надо уносить ноги, пока разнежившийся Локи не заморозил его насмерть. Тор неохотно спустил ступни на пол, зашипел, обжегшись о свежий лед, взвалил безвольного Локи на плечо и понес в свою спальню.

Локи засопел, когда его сгрузили на кровать, а Тор наклонился над ним и строго сказал:
- Локи, ты спишь здесь. Даже если меня нет, это теперь твое место.
Локи оскорбленно вскинул брови, но Тор крепко взял его ладонью за нижнюю челюсть и очень доходчиво сказал:
- И не зли меня. Я тебе ничего зашивать не стану, но, просто, не зли.
Развернулся, накинул рубаху и ушел к себе. Локи перевел дыхание, полежал немного, приходя в себя. Между ног остывала влага, но к удивлению Локи, это не казалось ему мерзким, скорее, неприятным. Тор не возвращался, и Локи, который опомнился и согрелся, начал злиться. Тор явно куда-то сбежал от него, а Локи, значит, должен лежать и ждать, словно верная женушка.
Локи тут же скатился с кровати, торопливо оделся и пошел искать наследника Асгарда, будь он неладен.

Тор нашелся в пустом тронном зале. Локи даже опешил, увидев, как грустный и растерянный Тор сидит на полу перед троном, нажираясь медовухой с самого утра.

Тор был зол на себя самого, и даже обескуражен, и очень расстроился, поняв, что не может справиться даже с одним отдельно взятым Локи. Как же он будет править, если не может в своей спальне порядок навести? Он ведь уже и не обижает Локи, и разрешает ему многое, и вообще старается быть с Локи помягче, а тот злыдня злыдней. Двери закрывает, мороза напускает… ну йотун же, как есть типичный.

Локи, поглядев на скорбного Тора, невольно подошел поближе, стуча ботинками по зеркальному полу. Скрываться и убегать стало бессмысленно, Тор обернулся и помрачнел, а Локи подошел вплотную, схватил бутылку и только поднес ко рту, как вспомнил, что сглотнуть все равно не получится. Тор не стал смеяться над такой оплошностью, и не съязвил, а встал и забрал почти пустую бутылку.
- Пойдем, найдем тебе трубочку, - сказал он хрипловато. – И еще одну бутылку поищем.
Локи кивнул, не отводя взгляда от пустого трона. Тор потащил его за собой, а Локи все оглядывался на трон с тоской и надеждой.

В садах было пусто, только птицы заливались на все лады. Благородные асы еще спали, только Один, должно быть, странствовал где-нибудь, да Хеймдалль, который никогда не спал, нес свою службу.
Локи с опаской поглядел на зеленую, сочную траву, густо усыпанную каплями росы, но Тор расстелил свой плащ, не жалея алой ткани. Локи присосался к кубку, который Тор мимоходом стащил у служанки, посасывал медовуху через трубочку и вопросительно поглядывал на Тора, а тот наслаждался солнечным утром и компанией необычайно тихого Локи.
- Это мое любимое место, - сказал Тор, когда тишина между ними начала давить. – Я тут всегда прятался, когда был маленьким и шкодил. Хеймдалль меня никогда не выдавал.
Локи задумчиво посмотрел на него, кивнул, показывая, что ему интересно.
- А на том дереве, - Тор ткнул пальцем в старый ясень, - любят спать кошки Фрейи, когда она отпускает их погулять. Всех рыбок из фонтана выловили, бестии.
Локи улыбнулся глазами, показал Тору на невзрачное, низенькое деревце, с заботой окопанное и подпертое палочкой.
- О, - улыбнулся Тор, - это яблоня Идунн. Она цветет только раз в году, а на следующий день плодоносит золотыми яблоками.
Глаза у Локи загорелись алчным блеском, так что Тор крепко взял его за ладонь, чуть сдавил, чтобы привлечь к себе внимание, и серьезно сказал:
- Не вздумай ее трогать. Вообще к ней не подходи, это дерево охраняют норны, и если с яблоней что-то случится, даже я не смогу тебя защитить.
Локи помрачнел, забрал бутылку и разом высосал почти половину. Над ними, курлыча, пронеслись почтовые голуби, скрылись за ветками бука.
- Там голубятня, - пояснил Тор. – Это необычные голуби, они могут доставить послание в любой мир.
Он чуть помолчал и дополнил, улыбаясь голубыми глазами:
- Но в Йотунхейме они замерзнут.
Локи тут же фыркнул, всем своим видом показывая, что и не думал слать никакого послания домой.
Солнце поднималось все выше, золотые купола дворца начали сиять, ослепляя любопытные глаза, а Локи потянуло в сон. Он и так почти не спал этой бурной ночью, но после медовухи, в теплых объятиях Тора, он расслабился и начал клевать носом. Тор и сам не спешил уходить на свои тренировки, не спешил бежать в конюшни или в кузницы, а спокойно обнимал Локи, позволяя подвыпившему трикстеру играть с прядью соломенных волос. В полдень, жаркий и душный, они дружно спали друг у друга в объятиях, купаясь в лучах света.
Тор проснулся первым, когда солнце пошло на убыль, небо окрасилось охрой и медью, а Локи, развалившийся поперек Тора, сонно забулькал, пытаясь что-то сказать, и проснулся. Вскинул встрепанную голову, огляделся настороженно, однако, увидев безмятежного Тора, снова свалился обратно Тору на живот, и принялся дремать.